Мало кто знает, что в Рейксмузеуме есть еще один рисунок, на котором также изображена Эльсье Кристианс, убившая свою домовладелицу, о которой шла речь в другой статье. Вот только это уже работа не самого Рембрандта ван Рейна, а одного из подмастерий живописца. Рисунок подписан Антони ван Борссом (1631-1677), учеником Рембрандта. И на этом своем рисунке, кроме других трупов, он изобразил человека, совершившего первое заказное убийство в Амстердаме в семнадцатом веке. Вполне вероятно, что мастер и ученик вместе переплыли залив Эй в мае 1664 года, чтобы сделать свои рисунки.
На графической работе Антони ван Борссома изображено сразу несколько столбов с телами казненных в то время преступников. Это уже известное нам висельное поле на окраине Амстердама Фолвейк. На переднем плане в правом углу столб с женским телом в красном — это никто иной, как датская иммигрантка — девушка с рисунков Рембрандта Элсье Кристианс. Ее можно легко узнать по топору, висящему над ней, как орудие, которым она убила свою хозяйку. На заднем плане, чуть поодаль — тела других осужденными к смертной казни на рядом стоящих столбах. Правда, теперь они представляют собой полуразложившиеся трупы. Видимо, казнь произошла задолго до того, как рисовалась картина. А совсем рядом с Элсье нарисован столб с огромным колесом, на котором «восседает» согбенное тело человека. Если присмотреться, то есть большая разница в состоянии трупов, изображенных на дальнем плане, и этих двух тел на переднем. Судя по всему, подобно Элсье, приговор мужчине не так давно привели в исполнение, поскольку его тело довольно хорошо сохранилось на момент, когда его запечатлел художник. Его поза указывает на то, что туловище преступника в буквальном смысле слова «переломали». Это и есть человек, совершивший первое заказное убийство в Амстердаме. Что самое интересное, он был соотечественником несостоявшейся горничной Элсье, тоже иммигрантом родом из Дании.
Кем был человек, совершивший первое заказное убийство в Амстердаме?
Кем же был этот несчастный, и что же он совершил, за что так жестоко поплатился? В отличие от Эльсье Кристианс, имя которой после кропотливой работы в несколько лет обнаружила историк Изабелла ван Эйген, имя этого преступника семнадцатого века можно встретить не только в «книге исповеди» (реестр, в котором записывали признания обвиняемых), но и в хронике Даниэля де Барриоса (историка португальско-еврейской общины Амстердама, 1683 г.), и в известных городских хрониках Каспаруса Коммелена (1692 г.). Хотя если вы никогда не читали этих исторических документов, то вряд ли могли слышать об этом человеке. Речь идет о Яне Ньюкерк. Как и имя его соотечественницы Эльсье Кристианс, его имя на самом деле было другим, но в то время в судебных протоколах иностранные имена часто «переводились» на голландский язык. То, о чем рассказано в этой статье про первое заказное убийство в Амстердаме, основано на использовании вышеуказанных источников.
Происходило все в марте 1664 года. В воскресенье, 9 марта, весьма зажиточный португальский купец Якоб Наварро пятидесяти лет от роду подозвал к себе горничную, женщину средних лет по имени Трейнтье Паулюс. Он поинтересовался, не могла ли она позвать своего мужа, чтобы он смог с ним переговорить. О чем именно, хозяин не упомянул, а женщина не спросила: она знала Якоба как приличного господина, который не мог предложить чего-то неподобающее или противозаконное. Наверняка он решил просить о помощи в погрузке или переносе тяжелых предметов, поскольку знал, что Ян работал грузчиком в амстердамском порту.
Наварро, как и многие еврейские иммигранты, приехавшие в Амстердам, жил на восточной окраине города, в еврейском квартале, на Йоденбрейстраат, в той части улицы, которая сейчас именуется Мистер Фиссерплейн. В свою очередь, Трейнтье со своим супругом проживали совсем неподалеку, в десяти минутах ходьбы, на канале Верверсграхт (сейчас этот канал называется Званенбюргвал). Ян Ньюкерк, которому на тот момент исполнилось тридцать шесть лет, тоже был иммигрантом, но из Дании, и в отличие от работадателя своей супруги, не мог похвастаться тугим кошельком, — деньги ему доставались тяжело, и их всегда не хватало. Наверняка Трейнтье не раз упоминала об этом при своем хозяине. После беседы с Наварро Ян вернулся домой немного обескураженным, но в то же время в каком-то приподнятом настроении. Он не стал рассказывать жене, о сути беседы с ее хозяином, и как позже выяснилось, не без причины. Единственное, о чем он упомянул, это то, что скоро они заживут как люди. Супруга не стала донимать Яна вопросами, но если бы она узнала, с какой просьбой хозяин обратился к ее мужу, то вряд ли бы случился весь последующий кошмар.
Необычная просьба
Наварро спросил Ньюкерка, не хотел бы тот заработать 200 нидерландских гульденов одним разом. Кто бы отказался от такого предложения? Это были огромные деньги по тем временам, просто немыслимые, особенно для бедного иммигранта. Конечно же, он очень хотел этого. Делать он особо ничего не умел: раньше служил солдатом в Дании, а теперь подрабатывал грузчиком от случая к случаю. Мало того, что заработок был непостоянным, так еще и деньги доставались ой как нелегко. Приходилось разгружать мешки с прибывающих в Амстердамский порт кораблей, а они чем только не были нагружены! Правда, мужчина радовался и такой работе, поскольку денег им с женой катастрофически не хватало. Они даже не могли себе позволить снять нормальное жилье. Из-за нехватки денег Ян и Трейнтье делили съемную комнату с женщиной по имени Энгельтье. Самое интересное, что имя Энгелтье в переводе означает «ангелочек». Вот кем-кем, только ангелочком их соседка точно не была. Она тоже подрабатывала в порту, правда, в ином статусе — женщиной легкого поведения. Иногда эта барышня даже таскала своих «кавалеров» в их общее жилище. На все увещевания соседей не водить в дом ухажеров, она отвечала ором и площадной бранью, поэтому лишний раз с ней связываться не хотелось, тем более, что на другое жилье у пары средств все равно не было.
А тут Ян получает такое предложение! Он может сразу заработать целых 200 гульденов! Предлагаемая сумма составляла две годовые зарплаты поденщика, такого как Ян. А сделать-то надо было сущую ерунду; — всего-то навсего, застрелить врага Наварро. Да-да, ему предстояло, если он согласится, убить человека. Он не видел причины в отказе. Отчего же не согласиться, если за это предложена баснословная сумма? Того, кого предстояло убить, Ян не знал. Но Наварро объяснил, что тот человек до глубины души оскорбил его достоинство. «Значит, заслужил», — решил мужчина, и завалился спать, обдумывая, как будет осуществлять сей коварный план.
Благочестие и нечестивость
Убить предстояло Бенджамина Диасе Пато. Он был по образованию учителем испанского языка, но работал в приюте для еврейских мальчиков-сирот и в религиозной школе общества Абу Йетомим, основанного в 1648 году на улице Йоденбреестраат. Школа находилась как раз напротив дома, в котором проживал Якоб Наварро. Пато был видным и весьма уважаемым членом португальской еврейской общины. Реальный мотив, которым руководствовался Наварро, когда заказывал это грязное преступление, так и остался неясным. Даже позже, после допросов Ньюкерка, судьи так и не смогли до конца понять, за что Наварро настолько люто ненавидел Бенджамина Диасе Пато, который так много и совершенно бескорыстно делал для еврейской общины Амстердама. Да и вряд ли бы заказчик стал раскрывать наемному убийце истинную причину своего необычного заказа. В свою очередь, наемного убийцу реальная причина наверняка мало интересовала, — ему был важен исключительно материальный аспект данного дела. В своем признании Ньюкерк лишь сказал, что со слов Наварро, религиозный учитель «проявил непозволительный выпад в его сторону, чем нанес глубокое оскорбление достоинству почтенного гражданина». Вероятнее всего, Бенджамин Диас Пато указал не очень-то благочестивому купцу на то, что тот вел неправедный образ жизни.
Первое заказное убийство в истории Амстердама
Для исполнения заказа прежде всего надо было приобрести орудие убийства. В этом особой сложности не было. В порту у моряков можно было черта лысого достать, чего уж там говорить о пистолете. Обзаведясь оружием, Ян Ньюкерк несколько вечеров тренировался в стрельбе у городской крепостной стены. Благо, кладка из кирпича была настолько прочной и толстой, что пистолетные пули не представляли для нее никакой опасности. Вторым пунктом плана было выбрать удачный момент для его воплощения. После нескольких дней тщетного ожидания удобной возможности двое злоумышленников увидели наконец-то свой шанс в осуществлении их вероломного замысла.
Удачный случай представился около восьми часов вечера 17 марта, когда Диас Пато после долгого трудового дня покинул приют, чтобы отправиться к себе домой. Но почему-то в самый ответственный момент у Ньюкерка вдруг сдали нервы: он весь покрылся холодным потом и у него стали дрожать руки. Выстрелить он не смог. Тогда Якоб Наварро решил слегка подпоить наемника, чтобы тот успокоился. Он протянул ему бутылку бренди и тот отхлебнул прямо из горлышка. Не помогло. Заказчик пришел в ярость, и заявил, что такого второго шанса у них больше не будет, и раз Ян оказался жалким трусом, он сам убьет своего врага. Но тогда уж ни о каком вознаграждении Яну речи быть не может, и денег ему не видать. Угроза моментально подействовала. Убийца взял себя в руки, побежал за Пато и выстрелил тому в спину. Несчастный, ничего не подозревающий раввин рухнул на землю и скончался на месте. Оба злодея немедленно бежали с места преступления. Теперь надо было срочно избавиться от пистолета, и убийца сбросил его в реку Амстел у Голубого моста. Дальше подельники побежали каждый к своему дому.
Награда за поимку первого наемного убийцы
Члены городского совета, старейшины и бургомистры не могли поверить в произошедшее. В Амстердаме случалось всякое, но чтобы так жестоко и беспричинно убили человека на улице из пистолета, такого история города еще не знала. Городской совет пообещал 400 серебряных дукатов тому, кто поможет опознать и выдать убийцу правосудию. Это было первое заказное убийство в Амстердаме.
После совершенного им злодеяния Ян Ньюкерк укрылся, как он считал, очень надежно. Убийца решил, что если он будет оставаться дома, его никто и никогда не найдет. А заказчик Наварро, по словам летописца Барриоса, вообще «имел наглость как ни в чем ни бывало посещать общественные места своей еврейской общины». Душегуб ничуть не сомневался, что никто и подумать не мог, что первое наемное убийство в Амстердаме может быть как-то связано с его именем. Возможно, так и жил бы он дальше преспокойно, не опасаясь за свою репутацию почтенного гражданина, если бы 27 марта наемный убийца Ян Ньюкерк не был арестован.
Развязка в истории первого заказного убийства в Амстердаме
Как вы думаете, кто сдал злоумышленника властям? Никто иной, как соседка по комнате «ангелочек» Энгелтье. Женщина обратила внимание на некоторые странности в поведении Яна. Он стал вздрагивать от каждого шороха, пил беспробудно, и что самое главное, не покидал стены дома. Пару раз его звали на разгрузку корабля, но он и туда не пошел, что было уж совсем необычно, поскольку Энгелтье знала наверняка, как ее соседи нуждаются в деньгах. Вот у нее и появились вопросы: на что пьет грузчик, если он не работает, и какова причина его столь нервозного состояния. С ними она отправилась прямиком в ратушу; — ведь это же бургомистры обещали вознаграждение за помощь в поимке преступника.
После того как женщина поспешила сообщить о непривычном поведении Яна, его немедленно арестовали. Он долго не упрямился, и довольно скоро признался в содеянном, назвав имя заказчика. Городские власти незамедлительно опубликовали уведомление о поиске второго преступника с описанием его словесного портрета. Разыскиваемое лицо было описано как мужчина «среднего роста с довольно длинными волосами и с большими черными усами», который «хорошо говорил по-испански, но едва по-голландски». Конечно, Якоба Наварро можно было легко арестовать в его собственном доме, но Амстердам того времени был совсем небольшим по площади, и слухи по городу распространялись молниеносно. Негодяй уже знал об аресте соучастника и исполнителя, поэтому поспешил сбежать от греха подальше. В последний раз его видели в Делфте, и скорее всего, оттуда он направился за границу, где его следы затерялись.
Преступления и наказания
Почему у современников Ремрандта именно это убийство вызвало столько ажиотажа, ведь в те дни на улицах города только и говорили, что о поступке Яна Ньюкерка и заказчике преступления Якобе Наварро. Да это и понятно: как-никак — первое заказное убийство в Амстердаме. А вот преступление, совершенное Элсье почти месяц спустя, не имело такой огласки. Вероятно, объяснение этому можно найти в кратких пометках на полях отчета историка Коммелина. Он писал: «1664 год. Ужасное убийство, совершенное одним евреем над другим».
Все понимали, что Ян Ньюкерк — всего лишь исполнитель, который пошел на это зверское злодеяние из-за беспросветной нищеты. Но это не имело никакого значения для приговора, и он был действительно необычайно жестоко наказан. Его приговорили к колесованию «на эшафоте перед ратушей на деревянном кресте, а после частичной казни палачу предписывалось ударить его несколько раз чугунной битой по голове и конечностям, чтобы раздробить кости». Казнь произошла 5 апреля на площади Дам, перед зданием ратуши, в которой сейчас находится Королевский Дворец, на глазах ревущей толпы, требующей жестокого наказания извергу за первое заказное убийство в Амстердаме. Затем изуродованное тело лодкой переправили на висельное поле Фолевейк и оставили на колесо, на котором он был до этого колесован. Ещё долгое время любопытные граждане приезжали на это зловещее место поглазеть на то, что бывает с нарушителями закона. Ту же картину: висельное поле с подвешенными на балках трупами, видели экипажи и пассажиры кораблей, всякий раз входивших в амстердамскую гавань. Эта картина красноречиво свидетельствовала о том, что в Амстердаме каждого, переступившего черту закона, ждет суровое наказание.
Поступок Эльсье Кристианс не наделал в свое время столько шума, поскольку это убийство не было заказным. О нем судачили разве что ее соседи по дому. Зато сегодня ее имя известно во всем мире, во всяком случае, поклонникам великого Рембрандта, который когда-то изобразил девушку на своих рисунках. Хотя конечно же, она не желала прославиться таким образом. А имя ее соотечественника, которое не сходило с губ амстердамцев в те давние времена, теперь совершенно забыто, и вряд ли о нем вспомнили, если бы ученик Рембрандта не изобразил его изуродованное тело рядом с телом Элсье Кристианс.
