Жители Москвы прекрасно осведомлены, где находится знаменитый госпиталь Бурденко, но далеко не каждому жителю столицы известно, что основанием этого госпиталя мы обязаны выдающемуся врачу Николасу Бидлоо. Николай Ламбертович Бидлоо — голландский врач на службе России.
Нидерланды и Россию издревле связывали узы торговли, а после того, как русский царь Петр Первый побывал дважды в Республике Соединенных провинций, в 1697 и 1717 годах, то взаимовыгодные связи между двумя государствами только упрочились. Активизация отношений просматривалась не только в области экономики и торговли,- всячески расширялись культурные связи между двумя странами, что оказало влияние на различные сферы жизни, в том числе, на появление в русском языке многочисленных слов, заимствованных из нидерландского. В частности, укоренилось очень много судовых терминов: верфь, трап, каюта, фарватер, гавань, список можно продолжить. Да и в обычном лексиконе появилось достаточно слов, «привезенных» в Россию из Голландии: брюки, дамба, зонт, кран, штопор, и многие другие.
Петр Великий положил начало тому, что русские самодержцы стали коллекционировать бессмертные произведения искусств, сотворенные великими мастерами из Нижних Земель, начиная от живописных полотен, заканчивая произведениями декоративно-прикладного искусства. Все русские монархи после него принимали активное участие в пополнении бесценных коллекций, хранящихся сейчас в различных музеях России: картины, рисунки, гравюры, фарфор, предметы мебели, ювелирные изделия.
И конечно же, Петр Первый, проявлявший безмерныйинтерес к богатейшему опыту европейскихстран в области судостроения, технических новшеств, науки, способствовал тому, что в России появилось большое количество специалистов-голландцев в различных сферах, в том числе, в медицине. Одним из ярчайших представителей, последовавшим за русским царем из Нидерландов в совершенно незнакомую для него страну, ставшую впоследствии его второй родиной, был врач Николас Бидлоо. Этот человек сыграл колоссальную роль в развитии российской медицины. Кстати, его имя больше известно именно в России, чем на его родине в Нидерландах. Правда, на чужбине, ставшей для него родной, доктора величали на русский манер Николаем Ламбертовичем. А прославился этот врач с удивительной судьбой не только своими заслугами перед медициной. Он оставил после себя глубокий след ещё и как ботаник, художник, преподаватель и архитектор.
Отец Николаса Ламберт Бидлоо
Николас Бидлоо появился на свет в семье меннонитов в Амстердаме, и не мог не стать врачом,- это ему было предначертано судьбой. И его отец Ламберт, и его дядя Говерт тоже занимались фармацевтикой имедициной, и добились значительных успехов в этих областях науки.
Родитель будущего лейб-медика русского царя Петра Первого Ламберт Бидлоо был старшим сыном в семье шляпника, но для себя он выбрал совсем другую стезю. Ламберт был разносторонне одаренным человеком, и многие его способности впоследствии передались и его сыну Николасу. Бидлоо-отец владел несколькими языками: греческим,латынью, итальянским, ивритом. Он был историком, поэтом и переводчиком по призванию, и ботаником и фармацевтом по профессии. На аптекаря он учился в Амстердаме, в так называемой школе Athenaeum Illustre, которая стала предтечей нынешнего Университета Амстердама. Его различные научные труды на латыни и голландском языках посвящены растениям, вопросам религии меннонитов, различным историческим темам. В своих литературных работах он отлично истолковывал как современные ему вопросы, так и библейские. Среди прочего, авторству Ламберта принадлежит ботанический трактат, в котором он широко освещает тему растений, произраставших на территории Голландии.
Говерт (или Готфрид) Бидлоо, дядя Николаса
Родной брат Ламберта и дядя будущего личного медика Петра Великого Говерт Бидлоо был младше Ламберта на одиннадцать лет. Как и его старший брат, он стал выдающимся хирургом, анатомом, поэтом и драматургом Золотого века. Он служил придворным врачом штатгальтера Вильгельма III Оранского, который одновременно являлся королём Англии, Шотландии и Ирландии. Говард был также плодовитым и популярным поэтом, оперным либреттистом и драматургом. Он написал либретто к первой в истории Голландии опере «Вакх, Церера и Венера» в 1686году, на музыку голландского композитора в стиле барокко Йохана Шенка. В дословном переводе название оперы звучит как «Без специй и вина не может быть любви» Zonder Spys en Wyn, Kan geen Liefde zyn.
Молодой человек основательно изучил латынь, а премудрости хирургиии начал постигать в 1670 году, став учеником знаменитого анатома Фредерика Рюйша, с которым очень хорошо был знаком Петр Первый. Затем он продолжил осваивать медицинскую науку в университете Франекера во Фрисландии, что на севере Нидерландов. Это был второй университет после Лейденского, созданный на территории Республики СоединенныхПровинций. В 1688 году Говерт стал лектором по анатомии в Гааге, а несколькими годами позже был назначен главой национальной больничной службы Нидерландов и Англии. Говерта даже избрали членом Лондонского Королевского общества. В 1694 году он стал профессором анатомии и медицины в Лейденском университете, и занимал эту должность до своей смерти в 1713 году. На этом посту его сменил не менее именитый медицинский светило Герман Бурхаве.
На групповом портрете замечательного голлландского художника Николаса Маса изображен Говерт Бидлоо в кругу своих коллег — хирургов по одноименной гильдии. Он сидит, развернувшись лицом к зрителю, на переднем плане. Данное полотно является собственностью Амстердамского музея.
В 1685 году Говерт Бидлоо опубликовал анатомический атлас, в котором заложил основу судебной идентификации с использованием отпечатков пальцев. Атлас был проиллюстрирован более чем ста гравюрами великолепного художника Золотого Века Герарда де Лересса с изображением человеческого тела, в том числе и в виде вскрытых трупов. Позднее английский хирург Уильям Каупер использовал текст Бидлоо и гравюры де Лересса в своей книге «Анатомия человеческих тел», изданной в 1698 году в Лондоне. Это был плагиат чистейшей воды, поскольку английский медик ни словом не упоминал ни имени Бидлоо, ни имени Герарда де Лересса. Это привело к обмену язвительной корреспонденцией между Говертом Бидлоо и Каупером.
Как уже упоминалось, Говерт Бидлоо долгое время служил личным врачом Вильгельма III Оранского. Тот скончался у него на руках в марте 1702 года в Лондоне. Сам Говерт покинул это мир в возрасте 64 лет в Лейдене. Научные труды медика были опубликованы после его кончины в нескольких томах. Одним из учеников Герарда Бидлоо был его племянник Николас Бидлоо, о котором речь пойдет ниже.
Николас Бидлоо — потомственный врач
Кроме Николаса у Ламберта и его супруги Марии ван дер Лис, был еще младший сын Йоханнес и две дочери,- Мария и Селия (правда, в некоторых источниках упоминается только одна дочь). Точные даты их рождения неизвестны, поскольку семьи меннонитов не крестили детей, и поэтому записи в церковных книгах отсутствуют. Когда дети вырастали, они сами делали выбор: креститься или нет. Известно, что Николас родился между 1700 и 1704 годом. Мальчик рос очень способным, и уже в детстве довольно хорошо рисовал.
Николас, вероятнее всего, учился в той же школе, что и его отец и дядя, Athenaeum Illustre в Амстердаме. Своим учителем будущий эскулап считал доктора Питера Бернаги, профессора медицины, преподававшего в этом учебном заведении. Слушателям Athenaeum Illustre позволялось посещать уроки анатомии знаменитого профессора Фредерика Рюйша, предназначенные для студентов-хирургов. Правда, для этого у них должно было иметься специальное разрешение от представителей городских властей.
Подобного рода урок анатомии блестяще изображен на знаменитом полотне нидерландского художника Рембрандта ван Рейна, написанном им в 1632 году для амстердамской гильдии хирургов. Это групповой портрет «Урок анатомии у доктора Тюльпа». Картина висит в музее Маурицхёйс в Гааге.
Питер Бернаги сам получил образование в университете Хардервейка. Он преподавал практическую медицину и никогда не гнушался экспериментов и новшеств в своей профессии. Он предпочитал обучать студентов не только в классах во время теоретических занятий, но и непосредственно у постели больного. Врач был уверен, что только в таком сочетании можно овладеть искусством медицинской науки. Для того времени это было весьма по-новаторски. Каждый день Бернаги приходил в госпиталь со своими учениками и подводил их к койкам шести пациенток и стольких же пациентов, обсуждая со студентами в подробностях каждый конкретный случай.
Но, несмотря на такое углубленное обучение, выпускники данной школы не могли получить диплом врача, поскольку образование в этом заведении считалось недостаточным для того, чтобы стать практикующим врачом, тем более, хирургом. Для получения диплома необходимо было зарегистрироваться и проучиться в одном из университетов. В возрасте 25 лет Николас поступает в университет Лейдена, в котором медицину преподавал его дядя Говерт Бидлоо.
Будущий врач, так же как и его учитель Питер Бернаги, выступал против устоявшихся догм в медицине, всячески ратуя за эмпирическую науку. Получив в университете степень доктора медицины, он вернулся в Амстердам, где с самого начала своей врачебной карьеры зарекомендовал себя как очень хорошего специалиста.
В 1701 году Николас женился на Класине Клус, дочери Дирка Клуса. Отец невесты был лютеранского вероисповедания и тоже имел репутацию прекрасного хирурга, проводившего смелые и высоко профессиональные операции. В этом браке было двое детей,- сын и дочь. Дочь Мария, скорее всего, родилась еще на родине родителей, в Голландии, а сын Йоханнес появился у пары на свет уже в Москве. Когда он повзрослел, отец отправил его учиться на хирурга в свою Альма-матер,- университет города Лейден. К сожалению, сын Николаса и Класины довольно рано скончался, в возрасте двадцати трех лет и был похоронен в Амстердаме. Их дочь Мария прожила немногим дольше, но успела два раза побывать замужем. Больше никаких подробностей о потомках блистательного хирурга неизвестно.
Петр в поисках голландских специалистов
Прибыв в составе Великого посольства в Нидерландыв 1697 году, русский царь Петр сразу же приступил к освоению различных ремесел и профессий. Он не чурался никакого труда, и обучался корабельному делу, работая на верфях наравне с простыми плотниками, лихо орудуя топором. Петр овладевал искусством навигации, знакомился с устройством и работой разнообразных мельниц, брал уроки рисования и гравировки у голландских художников. Он набирал сотни мастеровых всевозможных профессий, чтобы увезти классных специалистов на родину, в Россию. Петр также проявлял неподдельный интерес к естественным наукам, в особенности, к медицине. В связи с этим он подробно ознакомился с анатомической коллекцией препаратов профессора Рюйша, который, как упоминалось выше, был учителем Говерта Бидлоо. Царь не только посещал лекции выдающегося анатома и присутствовал при операциях медицинского светила, но и с огромным удовольствием самолично принимал участие в анатомировании трупов.
В свой второй приезд в Голландию русский самодержец приобрел у профессора его знаменитую коллекцию из редкостных анатомических препаратов для своей кунсткамеры.
Перед возвращением на родину Петр поручил Андрею Артамоновичу Матвееву, ставшему первым постоянным дипломатическим посланником в Республике, подобрать ему самых лучших специалистов в различных областях для отправки в Россию. Одним из пожеланий царя было найти и увезти с собой первоклассного врача, который мог бы стать его придворным лекарем. Матвеев с полной ответственностью отнесся к поставленной перед ним задачей.
Для того, чтобы получить наиболее полное впечатление о рассматриваемых им кандидатурах на должность лейб-медика для русского государя, он обратился за рекомендацией к двум своим хорошим знакомым. Оба они являлись весьма уважаемыми и знатными голландскими гражданами. Одним из них был Николас Витсен, вторым уже неоднократно упомянутый выше профессор-анатом Фредерик Рюйш.
Николас Витсен — видный государственный деятель, дипломат, один из основателей Ост-Индской голландской акционерной компании. Он являлся депутатом Генеральных Штатов, неоднократно избирался бургомистром Амстердама, и одновременно был страстным почитателем искусства и науки. Когда Матвеев, будучи назначенным постоянным представителем русского царя в Республике, приехал в Нидерланды, то для аренды жилья в Гааге ему необходимо было заручиться поддержкой авторитетного гаранта. Без такого поручителя найти резиденцию для проживания Матвееву не представилось бы возможным. Именно Витсен выступил таким гарантом, поскольку оба дипломата до этого неоднократно встречались и были в дружеских отношениях.
С Рюйшем Матвеев познакомился, когда приходил к тому посмотреть на его уникальную коллекцию из диковинных препаратов, и даже оставил профессору восторженную запись в книге посетителей. И Витсен, и Рюйш настоятельно рекомендовали послу взять на должность лейб-медика русского государя молодого, но уже очень успешного и отлично зарекомендовавшего себя врача-новатора Николаса Бидлоо. Окончательное решение было принято Андреем Артамоновичем после того, как он провел личную беседу с доктором, когда тот прибыл из Амстердама на встречу с русским посланником в его резиденцию в Гаагу.
Беседа с будущим личным врачом Петра произвела самое благоприятное впечатление на Андрея Артамоновича. После улаживания некоторых административных и бюрократических вопросов, в мае 1702 года, семейство придворного лекаря, упаковав многочисленные сундуки, отправилось в далекую Москву через Архангельск. Лейб-медик подробно изложил на бумаге свои первые впечатления о самой поездке и о том, как тепло его встретил на земле Русской царь Петр. Помимо записей им были сделаны и многочисленные зарисовки увиденного по дороге.
Условия работы Николая Ламбертовича были очень выгодны. Назначенное щедрое жалованье составляло 2500 гульденов,- довольно высокая по тем временам сумма. Это превышало заработок университетского профессора и практикующего врача в Нидерландах. В случае же безвременной кончины лейб-медика, его семья получала бы пенсию в размере половины годового дохода. По Амстердаму ползли слухи, что уехавшим по контракту на работу в Россию по его окончании было не так просто вернуться на родину. По этой причине в договоре Бидлоо, помимо всего прочего, был четко прописан срок его службы лейб-медиком,- шесть лет и право беспрепятственно покинуть Московию по истичении этого периода.
Голландский врач на службе в России
По прибытии в Москву лейб-медик с семьёй поселился в Немецкой слободе, где проживали все иностранцы, и снял двор у Адольфа Хаутмана. С момента своего приезда в Россию Николай Ламбертович следовал за царём во всех его военных походах и прочих путешествиях, во время которых переносил увиденное на бумагу. Сопровождая повсюду русского монарха, активный и жаждущий работы Бидлоо, не имел возможности развернуть свою деятельность так, как она ему представлялась. Петр в то время отличался отменным здоровьем, и Николас считал, что проводит в совместных с царем поездках время впустую. К тому же, сам врач, к сожалению, не мог похвастаться хорошим здоровьем.
Эти два фактора послужили причиной тому, что лекарь попросил об отставке ранее указанного в договоре срока. Правда, Николай Ламбертович не имел в планах возвращение в Нидерланды, а просил дать ему возможность работать с больными в России, чтобы он мог приносить пользу своим трудом. В обоюдной беседе с царем было решено, что Бидло оставит службу лейб-медика, но при этом займется вопросом создания в Москве госпиталя и одновременно школы для обучения в ней будущих докторов. Петром был отдан указ о возведении «гошпиталя для лечения болящих » в Москве, на территории рядом с Немецкой слободой. Гораздо позже этот район, где жили иноземцы, назовут Лефортово в честь сподвижника русского государя Лефорта.
Голландский врач на службе в России. Бидлоо и его школа аптекарей и лекарей при госпитале
К чести Николая Ламбертовича надо отметить,что к доверенному ему августейшим пациентом делу, он подошел с особым тщанием и скрупулёзностью. Бидлоо сам составил план строительства и лично инспектировал весь процесс возведения больницы. Всяческое содействие ему оказывал петровский сподвижник Иван Алексеевич Мусин-Пушкин, который возглавлял на тот момент Монастырский приказ. Именно этот приказ распоряжался выделением средств на расходы, связанные со строительством здания лечебницы и анатомического театра при ней, с приобретением медицинских инструментов и лекарственных препаратов, с выплатой жалованья преподавателям и остальному персоналу.
Несмотря на выделяемые госпиталю субсидии, денег периодически не хватало. И здесь Николасу пригодилась характерная черта, свойственная всем голландцам, — прагматичность. Дело в том, что госпиталь расположился за рекой Яузой, и с остальными районами Москвы его соединял единственный мост, являвшийся собственностью лечебницы. Позже его назовут Госпитальным. Предприимчивый врач принял решение брать мзду за проезд через этот мост, и заработанные средства использовать на нужды больницы.
Госпиталь был открыт 21 ноября 1707 года, и сразу же принял первых тринадцать больных. Он априори отличался от других подобных учреждений не только в России, для которой это было совершенным новшеством, но и от европейских лечебниц.
Во-первых, в нем принимали пациентов любых сословий, и простой люд мог получать здесь совершенно бесплатное лечение. Правда, это являлось особой заслугой Бидлоо, поскольку Николаю Ламбертовичу потребовалось предпринять немало усилий, чтобы добиться такого положения вещей, но в конце концов ему это удалось благодаря помощи самого царя. На своих занятиях и в рукописных трудах эскулап призывал молодых студентов относиться к больным с сочувствием и милосердием. Он даже заказал изваяние богини милосердия Клеменции для больничной часовни.
Во-вторых, при госпитале была создана школа для подготовки аптекарей и хирургов, что сделало возможным проводить практические образовательные занятия у койки больного. Будучи достойным учеником своего отца, дяди и учителя Питера Бернаги, Николас считал эмпирические навыки не менее важными, чем теоретические знания.
Голландский врач на службе в России. Врач-новатор
Начинал Бидлоо с чистого листа. Для обучения было набрано пятьдесят студентов из разных городов, которым преподавали азы ботаники на примере растений из аптекарского огорода, созданного при лечебнице. Будущих медиков заставляли вызубривать анатомические термины на латыни в специально построенном анатомическом театре. В их присутствии проводили хирургические операции, производили вскрытия усопших. Срок обучения, в зависимости от степени способности студентов, составлял от пяти до одиннадцати лет.
Из первого набора к концу обучения от пятидесяти человек осталось тридцать три. Разные причины, по которым количество учащихся за несколько лет сократилось, были указаны в отчете руководителя госпиталя Петру: «…шестеро студентов умерло, восемь сбежали, одного ученика за недостойное поведение отдали в солдаты». Из оставшихся выпускников получились квалифицированные лекари. Помимо врачей в школе готовили и акушерок. Уроки по акушерству и гинекологии преподавал сам НиколайЛамбертович, поскольку в университете Лейдена он защищал диплом на эту тему. Бидлоо неоднократно приходилось принимать роды. В этих случаях ему ассистировала повивальная бабка по прозвищу «капитанша Энгельбрехт». Она была иностранной подданной, и имела колоссальный опыт в акушерстве. Прозвище свое женщина получила благодаря тому, что была замужем за капитаном.
В своем письме к Петру в 1712 году Бидлоо сообщил о первой четверке выпускников своей школы. В следующем 1713 году из стен учебного заведения вышло шестеро дипломированных лекарей, а в 1714 году дипломы получили уже двенадцать человек.
До времени основания школы аптекарей и лекарей при госпитале Бидлоо все врачи на территории России были в основном иностранцами. Они категорически не желали видеть в качестве своих конкурентов иных врачевателей, всячески пытаясь оказывать сопротивление появлению местных лекарей с хорошим образованием. Учитывая это, Николас настоял на том, чтобы дипломы, выдаваемые выпускникам его школы после успешного прохождения экзамена, были скреплены Государственной печатью Петра Первого. Он самолично тестировал всех потенциальных докторов, и подписывал диплом только будучи полностью уверенным в том, что может доверить своему выпускнику лечение самого государя.
О степени значимости образования, полученного в школе Николая Ламбертовича, говорит тот факт, что хирурги-выпускники этого заведения впридачу к своим бесценным знаниям получали чин в табели о рангах. Таким образом, они автоматически становились дворянами. Эта реформа Петра, введенная им в 1721 году, была направлена на то, чтобы привилегия зваться дворянином могла быть получена на основании заслуг перед державой, а не только по рождению.
Примечательно,что сам придворный врач не вполне освоил русский язык. Об этом свидетельствует одна из его жалоб царю в 1704 году, о том, что у него забрали толмача (переводчика), и ему пришлось писать учебники на латыни. Правда, для обозначения некоторых болезней и частей тела он все же в скобках приводил русские слова для уточнения латинских терминов.
Пастор Йоганн Эрнст Глюк и его латинская школа
Значительную часть студентов для обучения медицинским премудростям Бидлоо набирал в латинской школе. Эта школа была открыта в 1705 году по предложению пастора Йоганна Эрнста Глюка, и располагалась на улице Маросейка в Москве. Йоганн Эрнст оказался в России не по собственной воле, а был пленен во время Северной войны со шведами. Пастор Глюк был очень образованным человеком, владел древними языками. В то время, пока он жил на территории современной Латвии, он учреждал там школы, перевел Библию на латышский язык.
Поначалу в Москве пастор оставался под караулом, но позже его поселили в Немецкой слободе уже без присмотра. До того, как Йоганн Эрнст попал в плен, именно у него в доме в местечке Мариенбург (тоже территория современной Латвии) проживала небезызвестная Марта Скавронская. Историки не пришли к единому мнению, служила ли она кухаркой, прачкой, или была воспитанницей пастора Глюка, но факт остается фактом, — очень скоро Марта стала любовницей, затем супругой, а впоследствии Российской императрицей Екатериной Первой.
Учитывая опыт и энциклопедические знания пастора Глюка, на него возложили обязанности подготовить нескольких отроков для службы в Посольском приказе, в связи с чем им предстояло выучить иностранные языки. Позже в школе на Маросейке детям купцов и прочего»служилого чина» стали преподавать такие науки, как математика, история, философия, география, политика, риторика, и прочие. После скоропостижной кончины пастора его дело продолжил Йоганн Вернер Паус, немецкий поэт и ученый, перебравшийся в Россию в самом начале восемнадцатого столетия, владевший русским языком.
Голландский врач на службе в России. Решение Николая Ламбертовича остаться в Москве
По истечении шестилетнего контракта в 1708 году, Бидло принял решение не возвращаться на родину, а продолжить дело, начатое в России. Выше описана его грандиозная деятельность по созданию госпиталя и школы по обучению лекарей. Все время до истечения контракта семья врача проживала в съемном доме в Немецкой слободе. Поскольку Николай Ламбертович вознамерился остаться в Москве, он обратился к Петру с просьбой выделить ему участок земли в Семеновской слободе, примыкавший к территории лечебницы, и совсем рядом с бывшим особняком Лефорта, под «загородный двор» для своей семьи. На момент просьбы царь находился в Воронеже, но прислал грамоту, в которой разрешал доктору благоустроить выделенную ему территорию и возвести на ней дом с правом наследования всего этого имущества членами его семьи. По собственному проекту Николай Ламбертович построил особняк, разбив при нем великолепный сад на голландский манер.
Голландские райские сады
В своих статьях я уже не раз писала о роскошных садах, при городских особняках в Амстердаме, при загородных резиденциях состоятельных голландцев в предместьях Утрехта и других городов Голландии. Садово-парковые ансамбли во времена Золотого Века Соединенных Республик покоряли своим великолепием и являлись отражением не только баснословных доходов своих хозяев, но и безупречного вкуса и высочайшего мастерства ландшафтных архитекторов, умевших органично связывать воедино чудеса божественной природы и инженерной мысли. Ведь географические и погодные условия страны требовали приложить немало усилий к тому, чтобы из дикой болотистой пустоши создать райский уголок с каналами, фонтанами, прудами, берсо и гротами.
Поместье Николая Ламбертовича в Москве
Будучи сыном ботаника, Николас имел четкое представление о принципе устройства садов. Именно таким садом, созданным исключительно его знаниями, стараниями и любовью к природе, была окружена собственная усадьба врача. Бидлоо создал типичный голландский парк в стиле барокко, в котором росли не только цветы, но и фруктовые деревья, живые изгороди, стояли аллегорические статуи, били фонтаны, а по всему периметру были посажены липы. Из сада открывался восхитительный вид на реку Яузу. Декоративные, геометрически правильно расчерченные узоры партеров и аллей на фоне девственной природы вокруг, придавали парку еще более изысканный вид. Николай Ламбертович, вложивший свою душу в обустройство этого прелестного сада, с любовью называл свое имение «Малым Эрмитажем».
Слово «эрмитаж» происходит от французского «hermitage», что в переводе означает » место уединения», «приют отшельника», — ведь именно здесь эскулап находил гармонию и спокойствие от суетной городской жизни и прочих забот. Государь частенько навещавший своего бывшего лейб-медика в его имении, был под большим впечатлением от этой дивной красоты и умиротворения. Он вел с хозяином длительные беседы на разные темы, наслаждаясь удивительным спокойствием в беседке под кронами тенистых лип. Эти встречи напоминал Петру о времени, проведенном им в Голландии, и он обратился к Николаю Ламбертовичу с просьбой спроектировать идентичный парковый ансамбль на голландский манер для своей летней резиденции, использовав для этого бывшие владения Лефорта и Головина вдоль реки Яуза.
В Библиотеке Лейденского университета хранятся рисунки Николаса Бидлоо с изображением его имения и сада с прудом на берегу реки. На заднем плане видны триумфальные ворота, созданные самим хозяином в связи с одной из побед, одержанной русской армией в в Полтавской битве.
В 1709 году по случаю победы в генеральном сражении Северной войны против шведов, Николас решил преподнести Петру сюрприз. Он предоставил государю-императору собственноручно созданный им проект триумфальных ворот с подробным описанием и рисунками. Ворота были установлены в имении Николая Ламбертовича. Некоторые из этих рисунков можно посмотреть в фото галерее.
Краткая история Лефортовского парка времен Бидлоо
Своим названием Лефортовский парк обязан Францу Якобу Лефорту, или как его называли в России, Францу Яковлевичу Лефорту. Он был выходцем из Швейцарии и начал свою военную карьеру в Голландии, которую полюбил всей душой. Позже, решив попытать счастья в далекой России, он перехал в Московию. Именно там, на чужбине, Франц Якоб в итоге прочно обосновался, сделав головокружительную карьеру.
Помимо того, что Лефорт заслужил высоких титулов, он стал сподвижником, преданным другом, ближайшим помощником и доверенным лицом русского царя Петра Первого. Лефорт постоянно проживал в Немецкой слободе, в каменном дворце, который стоял на правом берегу Яузы. Дом Франца Лефорта отличался дорогим убранством интерьеров, и царь нередко принимал гостей в резиденции своего советника. На противоположном берегу реки Лефорт построил себе летнюю усадьбу, окружив ее садом.
После того, как в 1699 верный друг русского государя безвременно скончался, имение у его вдовы приобрел крупнейший государственный деятель того времени граф Федор Алексеевич Головин. При нем территория владения была значительно расширена. В своем летнем поместье Головин также принимал вельможных особ и отдыхал от непростой военной и дипломатической службы. Он являлся главой внешнеполитического ведомства. После смерти Федора Алексеевича усадьба перешла к его родственникам, но они ее практически не использовали, и когда-то роскошные владения графа пришли почти в упадок.
Бидлоо как ландшафтный архитектор
Примерно через год после того, как в 1722 году Петр приобрел бывшие угодья Головина, он, как уже было сказано выше, поручил Бидлоо благоустроить территорию, преобразовав ее на совершенно другой манер. Находясь в отъезде, государь слал письма, в которых подробно описывал свои пожелания и давал наставления о том, каким он хотел бы видеть сад.
И вновь выдающийся хирург продемонстрировал свои необыкновенные способности уже как садово-ландшафтный архитектор. Это была вовсе не простая задача,- под руководством Николаса были проведены серьезные работы по выравниванию и расчистке местности, организации сложной водной системы. С помощью дамб, каналов и грамотного использования естественных перепадов территориальных уровней Бидлоо удалось осуществить свою задумку, создав большой каскад прудов с низвергающейся и ниспадающей водой в фонтанах. По всему участку насыпали искусственные островки, на которых стояли помпезные ротонды, беседки попроще, мраморные мифологические скульптуры. Сводчатый вход вел в загадочный полумрак каменного грота, в котором хрустальными искрами переливались струи водопада. Многочисленные ручейки и канальчики соединялись очаровательными дугообразными узкими мостиками с перилами. Скорее всего, окончательного варианты парка самому Петру увидеть не удалось в связис его кончиной в 1725 году.
Другие таланты доктора
Как это часто бывает у истинно одаренных людей, в Бидлоо органично сочетались совершенно разноплановые способности. Будучи неординарным хирургом, он зарекомендовал себя ещё и как прекрасный организатор, руководитель, выдающийся педагог, собственноручно писавший учебники по хирургии для студентов. Наряду с этим Николай Ламбертович проявил незаурядное художественное дарование, оставив после себя и другого рода наследие в виде рисунков. Он был страстным любителем живописи, сам с детства увлекался рисованием, некоторые из его зарисовок и эскизов, дошли до наших дней. Как уже упоминалось выше, Бидлоо был одним из архитекторов здания госпиталя, который сейчас носит имя Бурденко.
Как мы уже знаем, он внес свою лепту в развитие садово-паркового искусства в России, спроектировав собственный дом, с чудесным садом и создав еще более дивный проект усадьбы по образу и подобию голландских парков для русского самодержца.
Николас был к тому же истинным ценителем Мельпомены, и сам ставил пьесы в собственном имении. В стенах основанной им больницы в 1720-е годы тоже нередко устраивались театральные представления, участниками которых были студенты анатомической школы. Об этом сохранились свидетельства современников и архивные записи.
Голландский врач на службе в России. Заключение
В сентябре 1724 года, за несколько месяцев до смерти Петра, Бидлоо был одним из врачей, принимавшим участие в консилиуме в Петербурге по поводу проблем с мочевым пузырем у русского монарха. После смерти Петра Николай Ламбертович служил сначала его вдове, государыне Екатерине I, затем его сыну Петру Алексеевичу, а позже Анне Иоановне. Все эти долгте годы он оставался бессменным руководителем госпиталя, несмотря на то, что у разных монархов далеко не всегда совпадали мнения по поводу присутствия и влияния чужеземцев в России. Николай Ламбертович верой и правдой, почти тридцать лет, вплоть до своей кончиныв 1735 году возглавлял больницу в Москве. Ему же мы обязаны основанию российской клинической медицины, а кроме того, именно он заложил фундамент систематического медицинского образования в нашей стране.
Этим незаурядным врачом, наставником и организатором собственноручно были написаны некоторые образовательные пособия для студентов, в частности «Руководство по изучению хирургии в анатомическом театре», другие рукописные издания на медицинскую тематику. «Руководство», написанное им на латыни, состояло из 4-х частей, разделенных на главы. Эта работа врача расценивается как первый учебник по хирургии в России.
Скончался эскулап в один год со своим сыном Йоханнесом. Правда, в отличие от сына, который умер и был похоронен в Амстердаме, Николай Ламбертович Бидлоо был похоронен в Москве, в которую он уезжал по контракту на шесть лет, а прожил в итоге в ней большую часть своей жизни.
В память об этом выдающемся человеке, враче, учителе, и в знак признания его неоценимого вклада в российскую медицину, на территории военного госпиталя Бурденко в 2008 году был установлен памятник скульптора Л. Баранова. В скульптурной композиции фигура Бидлоо увековечена рядом с изваянием Петра Великого, без участия и поддержки которого создание подобного госпиталя и медицинской школы при нем в России того периода вряд ли стало бы возможным.
