Мария Сибилла Мериан и многогранность ее талантов
Мария Сибилла Мериан, родившаяся в немецком городе Франкфурт-на-Майне в 1647 году, воплощала в себе сразу несколько ипостасей: энтомолог, художник, путешественница, а к тому же и весьма удачливый предприниматель. В этой уникальной женщине сочетались многие прекрасные качества: любопытство и редкостное внимание к деталям, пытливый ум и совершенный художественный вкус, созерцательность и упорство, неиссякаемое трудолюбие и предпринимательская жилка. Бабочки, гусеницы, пауки и прочие насекомые кисти Марии Себиллы в виде акварельных рисунков, вышитых салфеток и скатертей украшали гостиные многих богатейших особняков Золотого Века, и сейчас ее работы и как художницы, и как натуралиста, являются достоянием разных художественных музеев и академических библиотек мира.
Она была великолепным иллюстратором, создававшим подробные и яркие рисунки представителей флоры и фауны, въедливым энтомологом, изучавшим насекомых, растения, рептилии. Она документировала все свои наблюдения и прорисовывала мельчайшие детали в рисунках. Также Мария Сибилла Мериан была успешным издателем и предпринимателем. В XVII веке женщинам было предоставлено очень ограниченное пространство для профессионального развития и получения образования, и заниматься научными изысканиями, при этом обеспечивать свою семью, было отнюдь не само собой разумеющимся фактом.
Но Мария Сибилла Мериан не только слыла талантливой художницей, — она в своих стремлениях пошла еще дальше: стала одной из первых европеек, решивших отправиться в самую что ни на есть настоящую заморскую исследовательскую экспедицию, в Голландскую колонию Суринам. А что самое невероятное, — в эту колониальную глушь женщина поехала без сопровождения мужчины, что многие сочли не просто экстравагантным, а безумным поступком для дамы периода Золотого Века.
Наперекор общественной морали и традициям Золотого Века Мария Сибилла Мериан не только обеспечивала семью, — а позже практически без помощи мужа подняла и воспитала двух дочерей, — она работала на разных поприщах: и в качестве учителя рисования и вышивания, и в качестве художника и иллюстратора. По тем временам это было не просто предосудительно, но могло навлечь на женщину гнев церковников и обывателей, а порой даже послужить поводом для обвинения в колдовстве. Тем более, что Мария Сибилла Мериан возилась со всякого рода «нечистью» вроде червей, гусениц, мух, жуков и им подобным.
Особенно ее интересовали фазы метаморфозы насекомых: яйцо, гусеница, куколка, взрослое насекомое. На ее гравюрах обычно изображено несколько таких стадий, как правило, на фоне растениея-хозяина, на котором живет данный вид чешуекрылых или жесткокрылых, ползающих или летающих. Говорят, что эта женщина заложила основу современных исследований насекомых. Возможно, это небольшое преувеличение, но она определенно заставила людей взглянуть на насекомых по-другому. Своими работами иллюстратор и энтомолог продемонстрировала, что это не противно, грязно, страшно и вредно, но еще и интересно, а иногда и необыкновенно красиво.
Европа второй половины XVI века
Хотя Мария Сибилла Мериан, как уже было сказано, родилась в Германии, она относилась к тем людям, которых довольно трудно причислить к одной определенной нации или стране. Прежде всего, девочка появилась на свет в семье эмигрантов. Её отец был родом из Швейцарии, а мать родилась в Антверпене. Этот город на момент рождения Марии Сибеллы относился к испанским Нидерландам. Да и позже художница жила то в немецком Нюрнберге, то в голландских Утрехте или Амстердаме. На два года она уехала в голландскую колонию Суринам, пока окончательно не перебралась в Амстердам, в котором прожила до конца дней. Поэтому до сих пор ведутся споры, называть эту уникальную по своим способностям и талантам женщину немецкой или голландской художницей и натуралистом.
Это было время, характеризовавшееся переселением людей европейских государств, в основном по религиозным, политическим и экономическим причинам. Со второй половины XVI века протестанты из разных стран вынуждены были бежать от преследований католических фанатиков, чтобы не быть сожженными на костре как еретики. После победы Нидерландов в восьмидесятилетней войне с Испанией в 1648 году, в стране воцарились либерализм и терпимость к представителям других национальностей и религиозных конфессий. Несмотря на то, что Голландия стала протестантской, здесь не преследовали ни католиков, ни иудеев, ни мусульман, что явилось причиной большого количества беженцев из стран Восточной и Западной Европы и других частей света. Кроме того, это была экономически процветающая страна, во многом благодаря созданию Ост-Индской торговой акционерной компании в 1602 году, а позже, в 1621 году, и Вест-Индской торговой акционерной компании. Это столетие позже назовут Золотым веком Голландии.
Семья Марии Сибиллы
Отец девочки Матиас Мериан Старший (Matthäus Merian de Oude) был успешным гравером, имевшим свое издательство, которое получил в наследство от первой супруги после ее смерти. О матери Марии, второй жене ее отца, Йоханне Сибилле Хейм (Johanna Sibylla Heim), мало что известно. По некоторым сведениям, она тоже происходила из семьи гравера, в других упоминается, что ее отец был протестантским проповедником. В любом случае, мать девочки воспитавалась в условиях строжайшего кальвинизма. Типография Матиаса выпускала различные карты, а также иллюстрированные книги-сборники, посвященные путешествиям, географии, флоре и фауне различных, в том числе, заморских стран. Девочка с самого раннего детства жила в атмосфере ярких красочных картинок с изображением экзотических растений, цветов, животных, насекомых. Любовь к гравюрам она унаследовала от своего биологического отца. Мать, как истинная протестантка, вела домашнее хозяйство, воспитывала детей, но также держала небольшой цех по изготовлению шелковых нитей, о чем будет написано ниже. Именно матери Мария Сибилла Мериан обязана тому, что она в совершенстве овладела искусством вышивания по шелку.
К сожалению, девочка потеряла родного отца, когда ей едва исполнилось три года. Год спустя Йоханна вновь вышла замуж за фламандского художника Якоба Марелля (Jacob Marrel). Якоб Маррель был родом из Германии, но работал в основном в Нидерландах. Он слыл великолепным мастером цветочных и фруктовых натюрмортов, его работы высоко ценились на художественном рынке. Якоб оказал огромное влияние на Марию Сибиллу Мериан, привив ей любовь к живописи, а также стимулируя ее интерес к изображению мельчайших нюансов природы на пергаменте или полотне. Семья жила во Франкфурте, временами переезжая в голландский Утрехт.
Не следует забывать, что Мария Сибилла Мериан появилась на свет в самый разгар голландского Золотого Века. После того как в стране католики уступили место протестантам, художники больше не писали картины на религиозные темы по заказу представителей католических храмов и монастырей. Как следствие, в Голландии родились различные художественные жанры: исторический сюжет, марина, портрет, натюрморт, пейзаж, жанровые сцены. Как следствие возник, совершенно новый рынок. Но исторические сюжеты не слишком подходили к роскошным интерьерам особняков состоятельных бюргеров и регентов, — они предпочитали украшать стены своих залов семейными портретами и натюрмортами.
Роскошные голландские натюрморты «Pronkstilleven»
В Голландии существует понятие «Pronkstilleven» – это натюрморт, отличающийся своим великолепием, зачастую с изображением изысканной утвари: фарфора, столового серебра, кубков-Натилусов. Обилие заморских яств и пышных цветочных букетов на этих картинах источало флер роскоши и богатства. Хотя строгие каноны протестантизма совершенно не приветствовали показное проявление роскоши, разбогатевшая голландская буржуазия все же желала продемонстрировать свои несметные сокровища. И делала она это, в том числе, при помощи подобных натюрмортов. Эти полотна отличались большими и сложными композициями и обильным использованием цвета. Подобные натюрморты, с одной стороны, отражали стремление к достатку, а с другой стороны, они все были напичканы эмблематикой с философским смыслом и скрытым подтекстом и интерпретировались как картины Vanitas. Они напоминали зрителю о необходимости умеренности и самодисциплины, символизировали иллюзорность и бренность земных наслаждений и благ, рассказывали о быстротечности бытия и неотвратимости кончины.
Посыл был таким: богатство, изобилие, молодость, красота, символами которых являлись предметы роскоши и цветы, проходят и увядают с течением времени.
Отношение к ползающим и летающим тварям у людей того периода было двойственным. Животные и насекомые зачастую отождествлялись с порочными наклонностями, их воспринимали как воплощение гнусных пороков, а изображение мух, червяков, гусениц и прочей живности подобного рода ассоциировалось с темными силами. Паук отождествлялся исключительно с обманом, злом и нечистой силой. Тогда как трудолюбивые муравьи и пчелы являли собой христианские добродетели. Пчелы, ко всему прочему, являлись символом красноречия. К бабочкам относились также противоречиво, — некоторые считали их порождением зла и спутницами ведьм. Для других же бабочка олицетворяла человеческую душу, а в чудесном превращении гусеницы в бабочку они усматривали освобождение человеческой души от бренного тела. В Нидерландах был даже издан труд, «Книга символов» (Het boek der Symbolen), в котором расшифровывались значения того или другого предмета, цветка, животного или насекомого. Например, тюльпан являлся символом любви, но в то же время отождествлялся с человеческим тщеславием.
Художники, специализировавшиеся на натюрмортах Pronkstilleven, достигли непревзойденного мастерства в передаче объемов живописуемых предметов и их текстуры. Некоторые мастера, желая продемонстрировать небывалую виртуозность, иногда на своих полотнах изображали объёмные (как бы трехмерные) предметы или даже насекомых. Это выглядело настолько реалистично, что у зрителя возникало желание «смахнуть» муху с полотна, «развязать» шелковую тесемку, «отстегнуть» кожаный ремешок от картины, или «открыть» стеклянную створку шкафчика, чтобы «достать» висевший в нем документ. Этот прием назывался Trompe-l’oeil (обманкой), и использовался такими голландскими художниками, как Карел Фабрициус (Carel Fabritius) Самюэл ван Хогстратен (Samuel van Hoogstraten), Корнелис Гейсбрехт (Cornelius Gijsbrechts), Якоб де Вит (Jacob de Wit) и другими талантливыми живописцами.
Так правдоподобно работы выглядели благодаря намеренно созданной художником оптической иллюзии трёхмерных объектов или пространства. Слово trompe-l’oeil французское и буквально означает «обмануть глаз», или оптическая иллюзия. Подобный эффект достигается за счет очень точной прорисовки форм и особенно теней предметов. При этом освещение должно строго соответствовать естественному освещению помещения. Этот очень трудоемкий вид живописи был, ко всему прочему, довольно дорогим удовольствием.
Мария Сибилла Мериан, ее первые университеты
Еще в юном возрасте Марии разрешили присоединиться к классу учеников, бравших уроки живописи и рисования у ее отчима. Якоб Маррель одним из первых оценил созерцательные способности, редкостную усидчивость и скрупулезность в деталях своей падчерицы. Отношения у них, судя по всему, были прекрасными. Позже он напишет портрет уже взрослой Марии. Именно в студии живописи девочку научили пользоваться красками. Один из учеников Якоба стал впоследствии известным художником, также создававшим дивные цветочные натюрморты. Его звали Абрахам Миньон (Abraham Mignon). Он взял Марию под свое крыло, оказывая ей покровительство во время уроков, помогал советами. Со временем он стал членом гильдии Святого Луки в Утрехте. Семья Марии тоже временами жила в этом голландском городе.
В тринадцать лет Мария Сибилла Мериан впервые изобразила насекомых и растения на своей работе. Позже она назвала этот момент «началом своего исследования». Гусеницы и бабочки быстро стали ее пристрастием. Во времена Мериан о насекомых было известно очень мало, и этот факт впоследствии сыграет большую роль в популярности ее работ. Однако поначалу мать девочки беспокоила такое необычное увлечение дочери. Йоханна желала вырастить из своего чада добродетельную домохозяйку, каковой сама и являлась. Интерес к гусеницам и другим насекомым вызывал недоумение у многих: молодая леди копается в этой «грязи». Но именно это увлечение занимало все мысли Марии Сибиллы. Она подбирала все, что шевелилось, ползало, жужжало, стрекотало и летало, чтобы изучать трансформацию этих тварей. А чтобы ее рисунки были более точными, девочка отказывалась от всяческой помощи в их изображении. Она предпочитала все зарисовки делать собственноручно и только с натуры. Ее упорству, любознательности и целеустремленности мог позавидовать любой художник или ученый.
Отчим, наблюдая за всеми этими качествами падчерицы, убедил супругу не мешать девочке развивать свои наклонности. И та уступила уговорам мужа, правда, при условии того, что дочь будет помогать ей в ведении хозяйства, трудясь на домашней шелковичной ферме и вышивая изделия на заказ. Йоханна считала, что это занятие вырабатывает в человеке такие необходимые для любого христианина добродетели, как трудолюбие, прилежание, кротость и упорство. Мария же воспринимала вышивание как один из видов живописи, а работу на ферме как возможность научных изысканий.
Бабочки и гусеницы Марии Сибиллы
Итак, Йоаганна Сибилла решила направить интересы дочери в нужное русло. Она привлекла ее к работе в специальном павильоне по выращиванию тутового шелкопряда. В те времена многие вышивальщицы обзаводились небольшими собственными шелковичными павильонами. Приобретать шелковые нити у торговцев было страшно дорого. Считалось, что гораздо бюджетнее самостоятельно разводить червей тутового шелкопряда. Сначала их кормили листьями тутовника, затем нужно было отсортировывать коконы, а полученные из них нити перематывать и окрашивать в нужные цвета. Вот этим процессом и должна была овладеть будущая художница, и как думала ее мать, он напрочь отобьёт у девочки эту странную любовь к насекомым. Чего Йоганна никак не могла предположить, так это то, что наблюдение за фазами развития тутового шелкопряда породит в детской голове вопрос: каким образом происходит метаморфоза волшебного превращения омерзительной гусеницы в прекрасную бабочку. И уж точно мать не подозревала, что это станет настоящим призванием ее дочери в будущем и делом всей жизни, и что именно это детское увлечение в итоге приведет к тому, что имя Марии Сибиллы будет увековечено в анналах истории.
Уже в тринадцатилетнем возрасте, девочка проявляла недюжинный интерес к насекомым. Мир разнообразных растений и всякого рода живности поражал ее и одновременно завораживал своими формами и расцветками. Нетрудно представить, что она стала с удовольствием заниматься разведением шелковичных червей, внимательно прослеживая весь процесс превращения гусеницы в бабочку. Кроме того, она собирала различных жучков, паучков, червячков, рисовала их и документировала свои наблюдения, стараясь не упустить ни единой детали, желая все увиденное точно передать в своих рисунках. Своих «питомцев» девочка рассаживала по баночкам и коробочкам, кормила их, наблюдая за круговоротом превращения гусеницы в бабочку, а затем из отложенных бабочкой яиц следила за новым появлением гусеницы. Она зарисовывала абсолютно все процессы, которые наблюдала у своих «домашних животных»: как и чем они питались, как появлялись куколки, и как из коконов на свет «прорывались» бабочки. Именно Мария Сибилла Мериан тщательно исследовала, изучила и задокументировала все этапы циклического процесса жизни насекомых. На своих иллюстрациях художница изобразила все: от поеденных гусеницами листиков и бабочек, откладывающих яйца, до куколок и коконов, прорванных появившимися на свет крылатами существами.
Замужество
В 1665 году тогда еще 18-летняя Мария Сибилла Мериан вышла замуж за ученика отчима, немецкого художника Иоганна Андреаса Граффа (Johann Andreas Graff). Вероятно, новоиспеченный супруг совсем по-другому рисовал в своих мыслях семейную идиллию с падчерицей своего наставника. Она ему виделась в уютно обставленной гостиной, теплой кухне с запахами свежеприготовленной еды, с вечерними посиделками у камина за разговорами о детях, погоде и обсуждением последних новостей, происходивших в их городке.
Но такой пасторальный уклад однозначно был не для Марии. Все комнаты, вплоть до кухни в их доме были заставлены баночками, скляночками и коробочками. В каких-то из них хранились засушенные растения, а в других шевелились премерзкие черви, жужжали надоедливые мухи, осы и пчелы, или находились куколки и коконы с будущими бабочками. То есть, женщина использовала свой дом как своего рода лабораторию для постоянных исследований.
Тут немаловажно отметить, что забота о содержании и материальном благополучии семьи в основном лежала на плечах Марии, так как у ее супруга было довольно мало заказов. Помимо натуралистической деятельности Мериан гравировала медные пластины, рисовала на пергаменте, льне и шелке, создавала узоры для вышивки и, и все эти изделия шли на продажу. Салфетки и скатерти, вышитые художницей, производили фурор и пользовались грандиозным спросом. Особые натуральные красители, которые девушке удалось создать из растений, были водостойкими. Нанесенные на текстиль узоры не линяли, не выцветали от времени и солнечных лучей (раньше льняное белье отбеливали на солнце, оставляя его на несколько часов под яркими лучами), создавая одинаково четкое изображение с обеих сторон.
Благодаря своей превосходной репутации среди высшего сословия Мериан также получила возможность давать уроки по искусству вышивки и рисования незамужним дочерям из зажиточных семей. Все это также обеспечивало финансовую поддержку ее семьи. Работа учителем рисования и передача своего мастерства богатым барышням не только приносила доход, но и открывала Мериан доступ к роскошным оранжереям и садам при особняках состоятельных бюргеров. Там она могла зарисовывать разнообразных насекомых, диковинные цветы и растения.
Мария и сама не останавливалась в учебе, повышая свой запас знаний по ботанике и биологии. В этот период она брала уроки латыни, чтобы проникнуть в суть природы насекомых, изучая труды по энтомологии.
Вместе с мужем, владевшим небольшой типографией, доставшейся ему в наследство, они выпустили «Книгу цветов» с красочными рисунками для вышивки, которая имела колоссальный успех. К изображению цветов Мария стала добавлять яркие тельца пчел, шмелей, гусениц, бабочек и мух, что придавало вышивке весьма натуральный вид. Первые книги Марии вообще не задумывались как научные. Это были образцы для профессиональных вышивальщиц. Лишь позже она «проложит мостик» между искусством и наукой, объединив в своих работах иллюстрации с описанием изображенной на них живности.
У Мериан и Граффа родились две дочери: Йоханна Хелена и Доротея Мария. Но по разным причинам что-то в семье разладилось, и оба супруга в итоге предпочли пойти каждый своим путем. В итоге брак окончательно распался. В 1685 году Мериан затеяла длительный бракоразводный процесс с супругом, который официально был оформлен лишь в 1692 году.
Община Лабадистов
В начале 1680-х годов Мария Сибилла Мериан вместе с дочерьми уехала жить к матери в Нидерланды. Они присоединились к лабадистам, голландско-лютеранской отколовшейся религиозной группе действовавшей на территории Нидерландов и Германии. Лабадисты были протестантами-лютеранами, которые считали кальвинистскую доктрину слишком догматичной и выступали за более простую модель. К тому времени в общине уже жил один из сводных братьев Марии Сибиллы Каспар Мериан (Caspar Merian), который присоединился к этой религиозной группе примерно восемь лет назад. Эта религиозная община искала главным образом внутреннее присутствие Бога в человеке. В своих устремлениях ее члены пытались создать пуританское христианское общество, в котором бы все свято почитали и соблюдали евангельские каноны. Они проповедовали ведение коллективного хозяйства, не признавали мирских браков. Чистота души в глазах Бога занимала центральное место в их общине, и гораздо меньше внимания уделялось Священному Писанию. Что немаловажно, лабадисты верили в безусловное равенство полов, и их взгляды на место женщины в обществе полностью соответствовали взглядам Сибиллы. Кроме того, они совершенно не возражали против образования и научных знаний, если это не шло вразрез с религиозностью.
В числе первых лабадистов находилась знаменитая голландская поэтесса, художница и учёная Анна Мария ван Схурман. Она была первой студенткой Утрехтского университета, лингвистом, поэтессой, говорила на двенадцати языках и (что было почти невероятно для женщины периода Золотого Века), а ктому же была еще и энтомологом. О судьбе этой выдающейся женщины можно узнать, перейдя по ссылке.
Религия стала занимать большую часть жизни художницы. Она проживала в общине в Виуверте со своими дочерьми Йоханной Хеленой и Марией в период с 1685 по 1691 год. Мария Сибилла Мериан использовала время, проведенное в коммуне под философские размышления, молитвы, а также продолжала изучать латынь и естественные науки, пользуясь фолиантами библиотеки, находившейся в замке Корнелиса ван Аерсена ван Соммельсдейка (Cornelis van Aerssen van Sommelsdijck), в котором расположилась община. Корнелис тоже был одним из последователей лабадистов. Сам он в то время служил губернатором в голландской колонии Суринам, где у лабадистов была своя плантация. В 1688 году Корнелис ван Аерсен был убит на месте своей службы, но это уже отдельная история.
Помимо богатой библиотеки в замке находилась роскошная коллекция причудливых раковин, гербариев, насекомых, присланных хозяином замка из Нового Света. Читая книги и рассматривая засушенных и заспиртованных жуков, кузнечиков, змей, женщина все больше и больше проникалась страстным желанием побывать на этой заморской земле. Ею в буквальном смысле овладела неодолимая мечта увидеть этих диковинных тропических тварей своими глазами. Находясь во Фрисландии, провинция, в которой располагалась ощина лобадистов, Мария наблюдала и изучала уже не гусениц и бабочек, а главным образом лягушек.
Надо сказать, что в среде обитателей общины болезни распространялись довольно бурно. В 1689 году в группе вспыхнула очередная эпидемия, послужившая причиной смерти брата и матери Марии Сибиллы.Через год после этих трагических событий женщина с двумя дочерьми решила покинуть поместье Вьюверде, чтобы не подвергать себя опасности. Но тому была ещё другая причина: финансовые проблемы.
Переезд в Амстердам
В 1691 году семья перебралась в Амстердам, который являл собой центр искусства, культуры и экономического процветания Золотого Века. Этот город-порт с его романтическими каналами, роскошными садами при особняках зажиточных граждан и величественными кораблями, привозившими дорогостоящие товары, был словно создан для целеустремленной, деловой, неутомимой и амбициозной в самом хорошем смысле этого слова Марии. Она довольно быстро обзавелась знакомствами в среде художников, меценатов, торговцев, коллекционеров и представителей научных кругов. Кроме того, амстердамский ботанический сад Hortus Botanicus стал для Марии Сибиллы источником вдохновения для создания акварелей с экзотическими растениями. Помимо того, что она сама занималась своим любимым творчеством, художница набрала себе учеников, что тоже приносило неплохой доход.
Ее старшая дочь Йоханна Хелена вышла замуж за Якоба Хендрика Герольта (Jacob Hendrik Herolt) в 1692 году. Он вел торговую деятельность в Суринаме. Через девять лет после замужества Йоханна со своим супругом навсегда покинут Голландию, переехав в Суринам. Находясь далеко от Голландии, она заниалась художественным творчеством, а также продавала свои рисунки и препараты, созданные на основе местных растений и насекомых в Нидерланды и Англию.
Корабли Ост- и Вест-Индской торговых акционерных компаний везли из стран Азии и Нового Света разнообразный и порой бесценный товар, который позже продавался за баснословные суммы. Помимо шелка, фарфора, специй, рабов, серебра, мехов, сахара, индиго, слоновой кости служащие этих компаний привозили с собой из тропических голландских колоний различные виды экзотических раковин, растений, животных и насекомых. В Амстердаме существовали специальные кабинеты редкостей (кунсткамеры), в которых вся эта экзотика выставлялась для осмотра или на продажу. Например, Рембрандт являлся заядлым собирателем подобных раритетов, на которые он тратил немало заработанных на портретах средств. Вот и Мария посещала эти кабинеты, где с любопытством и восхищением разглядывала заморских членистоногих и гербарии. Рассматривая коллекции экзотических тропических бабочек, она все больше и больше проникалась желанием увидеть их вживую, на их родине в Суринаме.
Мария Сибилла Мериан между наукой и искусством
В 1650 году инсектология не была абсолютно новой наукой, но именно в XVII веке были предприняты первые шаги к более системным наблюдениям за ползающими и летающими существами. В этом отношении Амстердам было самым правильным местом для Мериан. Как мы уже знаем, в городе были разнообразные коллекции диковинных насекомых, которые доставляли голландские корабли из заморских стран. Амстердам становился центром науки и культуры. Интерес к естествознанию, в частности, к энтомологии возрастал. Огромным спросом пользовались и красочные натюрморты с цветами. Не каждый даже состоятельный житель мог позволить себе раскошелиться на живые экзотические цветы. Совсем недавно отбушевала «тюльпанная лихорадка», но живые дары флоры по-прежнему стоили дорого. А вот приобрести прелестный цветочный натюрморт, или расшитую цветами салфетку, было по карману многим. Заказов на работы Марии Сибиллы было предостаточно для того, чтобы художница могла обеспечить свою семью.
В 1675 году Мария Сибилла Мериан составила свою первую книгу (на собственные средства и под своей личной редакцией), под названием «Новая цветочная книга» под оригинальным немецким названием «Neue Blumenbuch». Позже книга будет дополнена второй и третьей частями, соответственно, в 1677 и 1680 годах и только после этого официально опубликована. В основном это коллекция иллюстраций садовых цветов, которые были распространены в то время: нарциссы, лилии, розы. Мериан не ограничивалась лишь изображением цветов, а оживляла свои рисунки паучками, кузнечиками, бабочками, гусеницами и прочей живностью. Интерес художницы к наблюдению за насекомыми отражался в ее публикациях, поскольку иллюстрации сопровождались описаниями изображаемых представителей флоры и фауны.
Именно по этой причине: симбиоз научных сведений и искусно выписанных акварельных иллюстраций, работы Марии Себиллы представляли двойную ценность. Ведь рисунки становились яркими и убедительными свидетельствами наблюдений ботаника и художницы.
Метаморфозы: от гусеницы к бабочке
В 1679 году Мериан опубликовала первую книгу, состоявшую из двух частей, из серии о гусеницах «Чудесное превращение гусеницы в бабочку» (Over de wonderbare verandering van de rupsen en hun merkwaardig bloemenvoedsel). В этой своей работе она уделяла еще больше внимания описаниям к своим иллюстрациям, чем в «Новой цветочной книге» (1675 г.). Это весьма уникальный факт, поскольку, с одной стороны, наука, точнее, натурализм, так же как и написание картин, с другой стороны, считались в XVII веке чисто мужским занятием. Преимущество Мериан состояло в том, что у нее был собственный доход, а ее работы ценились коллегами-мужчинами. Вторая часть публикации последовала в 1683 году.
Как бы смешно это ни звучало сегодня, вплоть до XVII века было широко распространено мнение, что бабочки возникали из органического материала (как, например, из грязи). Почти невероятно, но это были времена, когда люди, включая ученых, верили в самозарождение. По мнению некоторых ученых мужей, гусеницы появлялись из воды, а бабочки из разложившихся гусениц. Мериан же провела различие между самцами и самками насекомых и изобразила яйца, из которых появлялись гусеницы. Она была одной из первых, кто представил доказательства против теории самозарождения.Книги Мериан давали представление о совершенно ином процессе появления на свет этих существ, а именно о процессе превращения гадкой гусеницы в прелестную бабочку.
В своих работах Мария Сибилла Мериан подробно описывала все этапы метаморфозы. Она обращала внимание на жизненные циклы насекомых, а также на цветы и растения, которые в определенные моменты каждого из этапов важны для разного рода живности в качестве пищи. Она замечала, что если гусеница будет питаться только одним видом растения, то она не выживет. Мериан стала одной из первых, кто систематически изучал стадии развития бабочек, зарисовывал их в акварели, описывал все фазы чудесного превращения, а затем распечатывал рисунки в принтах. Своими исследованиями она заложила основы энтомологии на полвека раньше знаменитого ботаника Карла Линнея.
Описание жизненного цикла насекомых Мериан является новаторским по своей точности, — именно ее наблюдения за взаимодействием между организмами считаются одним из величайших вкладов в изучение экологии. Тот факт, что она изображала насекомых рядом с группами растений, важными для них на разных стадиях жизненного цикла, отличает работы Мериан от трудов ее современников. Мериан также первой продемонстрировала, что на каждой фазе перехода от гусеницы к бабочке питание животного зависит лишь от определенного количества и сорта растений.
Мечты сбываются
В 1699 году исполнилась заветная мечта Марии Сибиллы Мериан, — она получила возможность поехать в голландскую колонию Суринам. Эта территория досталась Нидерландам от Англии после Второй англо-голландской войны на море. Правда, взамен Нидерланды были вынуждены отдать англосаксам свою колонию Нью-Амстердам, которую те переименовали в Нью-Йорк.
Сейчас нет достоверных документов, подтверждающих то, что путешествие художницы и энтомолога выполнялось по просьбе властей города Амстердама и частично финансировалось одним из бургомистров Николасом Витсеном, хотя такие предположения есть. Разные источники дают противоречивую информацию, но большая часть из них склонна думать, что всю поездку художница оплатила сама, и ни город, ни какие-либо спонсоры не дали ей на эту исследовательскую экспедицию ни гульдена. Факт, что инициативу проявила сама женщина, вполне можно принять на веру, — уж очень ее влекли диковинные заморские земли с их флорой и фауной. Что совершенно очевидно, так это цель путешествия Марии Сибиллы: открытие новых видов местных насекомых и растений и документирование наблюдений за ними.
Никто не верил в успех подобной авантюры и не хотел рисковать своими капиталами. Для того чтобы реализовать свой план, художнице пришлось продать пару сотен своих работ и кое-какую собственность и на вырученные деньги покрыть все расходы. В Суринаме она планировала пробыть пять лет. Это путешествие сделало Мериан первой европейской женщиной, совершившей без посторонней помощи и без сопровождения мужчины научно-исследовательскую поездку в Южную Америку. Она также, скорее всего, стала единственной представительницей слабого пола того времени, отправившейся в экспедицию исключительно с научной целью и безо всякого коммерческого интереса.
И все же Мериан, которой на тот момент исполнилось уже 53 года, — довольно серьезный возраст для женщины того времени, — отправилась в долгую изнурительную дорогу, предвещавшую массу неудобств и неожиданностей, не в одиночку. Ее сопровождала младшая дочь Доротея Мария, который недавно исполнился 21 год. Но возраст и вероятные злоключения не могли остановить Марию Сибиллу Мериан в ее небывалом стремлении посетить Новый Свет. Несложно догадаться, что основной скарб женщин составляли всевозможные баночки, скляночки, коробочки, а также дневники, кисти, краски и карандаши. Доротея в поездке помогала с иллюстрациями, коллекционированием и препарированием насекомых и прочей живности для экзотического собрания матери.
Тем временем старшая дочь Йоханна Хелена оставалась в Амстердаме, чтобы ухаживать за «семейной коллекцией», состоявшей, в частности, из представителей земноводных и их чучел, фиксировать их рост и вести административные дела. Таким образом, обе дочери внесли свой вклад, каждая по-своему, в иллюстративную и исследовательскую работу своей матери.
Полное опасностей и приключений путешествие
Дорога до Суринама заняла два месяца. Само по себе путешествие на корабле уже таило в себе массу опасностей, — ведь далеко не все из них добирались до берега из-за бурь, штормов и пиратов. Не говоря уже о том, что могло ожидать женщину с дочерью, привыкших к комфортным условиям проживания в Европе, в тропических землях: удушающая жара, влажность, плесень, москиты и прочая нечисть, сезон дождей и просто совершенно не знакомый мир.
Поездка женщины, а тем более женщины-ученого, в такой регион для самостоятельного проведения научных изысканий была беспрецедентной для того времени и многим современникам казалась совершенно безумной затеей. Помимо природных опасностей, которые могли встретиться на пути, существовали ещё политические трудности. Например, конфликт с французами, — из соседней Французской Гвианы французы также нацелились на голландскую колонию Суринам. Да и коренное население, все больше страдавшее от плантаторов, все менее охотно шло на сотрудничество с белыми. Так что неприятности грозили со всех сторон, что ни в коей мере не охладило пыла истинной художницы и натуралиста.
Исследования Мериан в Суринаме проходили не только в районах, считавшихся безопасными. В поисках и для изучения новых видов насекомых женщины преодолевали почти непроходимые тропические леса. К сожалению, речь идет о конце семнадцатого и начале восемнадцатого века, а значит, в качестве носильщиков и тех, кто прокладывал путь через непролазные заросли, им пришлось приобрести нескольких рабов.
А теперь представьте картину: в изнуряющую тропическую жару две белые дамы в европейских платьях, отделанных брюссельскими белоснежными кружевами, в шелковых чулках и кожаных туфлях на тонкой подошве бродят по тропическому влажному лесу, кишащему всякого рода опасной живностью. Полчища москитов, коварные ядовитые змеи, гигантские муравьи, мохнатые пауки, — это лишь малая часть неудобств и неприятностей, которые испытали мать и дочь во время путешествия в поисках экзотических экземпляров для научных экспериментов. На такое могла решиться только женщина, всецело поглощенная своей страстью и беззаветно преданная своему делу.
Прознав про то, что какая-то белая госпожа собирает и покупает всякого рода тварей, аборигены стали тащить ей всю живность, которая им попадалась, и далеко не только беспозвоночных, а также рептилий, пресмыкающихся, рыб, птиц, и других представителей фауны. Все это становилось экспонатами коллекции Марии Сибиллы. К счастью, поездка обошлась без глобальных сюрпризов и неприятностей, не считая того, что Мария Сибилла заболела малярией. Но в общем и целом, с точки зрения самой художницы, эта безумная авантюра увенчалась успехом. В течении путешествия неугомонной естествоиспытательнице удалось обнаружить множество видов дотоле неизвестных в Европе растений и насекомых.
От местных жителей и рабов, привезенных из Западной Африки в Новый Свет и работавших, в частности, на сахарных плантациях Суринама, Мария слышала множество полезных для себя рассказов об экзотической природе, знала, какие растения использовались в качестве лекарственных, а какие дары тропической флоры несли в себе смертельную опасность, будучи ядовитыми. В одном из фрагментов ее книги описана ситуация, когда после укуса ящерицы женщина чуть не лишилась жизни. Кожа в месте укуса распухла и причиняла нестерпимую боль. Только благодаря аборигенам с их особым рецептом из какого-то тропического растения Марии удалось избежать страшной участи. Подобного рода рецепты и информацию о съедобных и ядовитых растениях, способах их сбора и применения биолог также заносила в дневники. Что очень важно: помимо латинского названия насекомого, цветка или растения, она непременно записывала и их туземное название. Это придавало заметкам Мериан о Суринаме почти антропологический характер.
Рабы и индейцы рассказывали женщине об ужасающих условиях их жизни, об угнетении и издевательствах голландцев. Такие рассказы Мария также фиксировала в своих дневниках. Она не вела себя как белый колонизатор по отношению к аборигенам, искренне сочувствовала местным жителям и рабам, угнетаемым ее соотечественниками, живо интересовалась знаниями и обычаями коренных народов, ценила людей и их вклад в ее изыскания. Поскольку Мериан отправилась в Новый Свет по собственной инициативе и на свои средства, а не была послана туда коммерческой компанией или представителями государственной власти, женщина могла открыто выражать свое мнение о ситуации и политике в этой голландской колонии. В своем отчете об экспедиции Мериан критиковала действия колонизаторов и осуждала бесчеловечное обращение с рабами.
Возвращение в Нидерланды
В самом начале восемнадцатого века Мария Сибилла Мериан была вынуждена вернуться в Нидерланды после того, как заразилась малярией. Как можно догадаться, на европейский континент ученая и художница возвращалась не с пустыми руками: с собой везла не только иллюстрации и записи дневников, а также пару десятков ящиков с засушенными растениями, препарированными беспозвоночными, заспиртованными рептилиями.
По возвращении она открыла магазин, в котором продавала не только свои рисунки с запечатленными на них представителями тропической флоры и фауны, но и непосредственно самих этих экзотических представителей тропиков в засушенном, заспиртованном, препарированном виде. Эта коллекция была выставлена в одном из залов городской ратуши на площади Дам (современный дворец на площади Дам).
Мария Сибилла Мериан оставила этот мир 13 января 1717 года, через два года после того, как перенесла инсульт, в результате которого ее частично парализовало. Она была похоронена на Лейденском кладбище (Leidschekerkhof) в Амстердаме, недалеко от современной Лейдсеплейн (Лейденской площади, Leidseplein). Кладбище в этом месте города появилось в 1664 году и просуществовало почти двести лет, до 1866 года, после чего его территория долгое время не использовалась. В 1899 год году городской совет Амстердама утвердил планы выделить это место под строительство новой торговой школы Openbare Handelsschool (OHS), которая и по сей день стоит на месте бывшего кладбища. Школа была построена в 1901 году.
Почитатели и злопыхатели Марии Сибиллы Мериан
В отличие от многих своих первых коллег-женщин, Мария Сибилла Мериан уже при жизни получила признание собратьев по кисти, ботаников и энтомологов, и её публикации очень хорошо принимались и пользовались большим спросом как среди художников, так и в ученом мире. Особенно ценились проницательность и внимание художницы к деталям. К своему сорокалетию Мериан стала известным энтомологическим иллюстратором. В 1675 году, когда Мериан было около 28 лет, ее рисунки по достоинству оценил немецкий гравер, художник, историк искусств, Иоахим фон Зандрарт (Joachim von Sandrart). В 1711 году Захариас Конрад фон Уффенбах (Zacharias Conrad von Uffenbach), немецкий ученый, библиофил, коллекционер книг, путешественник и палеограф, посетил ее в Амстердаме и приобрел у рисовальщицы несколько работ.
Работы Мериан в корне отличались от трудов других живописцев, рисовальщиков, натуралистов или энтомологов ее времени. Она, в отличие от коллег, сознательно выбирала изображение представителей флоры и фауны в соответствии с их естественным поведением и в привычной для них среде. Художница не брала в расчет принятый порядок классификации животных. Ящерицы могли быть изображены рядом с бабочками или лягушками возле цветущего растения. До Мериан такого уникального метода: гармоничного соединения искусства и науки никто не применял. Ни до, ни после Марии Сибиллы ни один натуралист не воплощал свои наблюдения за представителями флоры и фауны в красочных и совершенных изображениях, и ни один художник не описывал рисунки членистоногих или растений с научной точки зрения. Поэтому работы Марии одновременно как художника и как энтомолога совершенно уникальны.
Конечно, находились и такие представители научного мира, которые пытались критиковать деятельность коллеги-женщины. Например, ее иллюстрацию, изображавшую паука-птицееда, называли «смехотворной», пока примерно 100 лет спустя существование такого членистоногого не подтвердил один из наблюдателей-натуралистов.
В публикациях XVIII и XIX веков гораздо реже упоминалось о деятельности Мериан, как ученой. В то время даже возникла критика по поводу научной ценности ее работ. Многие представители науки обвиняли ее в различных грехах. Например, естествоиспытатель Ландсдаун Гилдинг с негодованием отмечал в «Журнале естественной истории» 1834 года, что книга Мериана о ее исследовательской поездке в Суринам полна ошибок, а ее иллюстрации не соответствуют оригиналам, и посему бесполезны и бессмысленны. Но как полагают современные деятели науки, причина таких нападок вполне могла заключаться в том, что «любители», такие, как Мериан, не признавались профессиональными учеными, и их работы отвергались за отсутствием специального образования у таких «самоучек». В Европе того периода образование являлось «фундаментом всего». Кроме того, их критика могла быть также основана на принадлежности ученой и художницы к «прекрасному полу», что как мы помним, далеко не всегда поощрялась мужчинами-коллегами.
Но поскольку Мария Сибилла Мериан уже совершила достаточно открытий, уникальных для ее времени, основная часть ученых не подвергала сомнению их достоверность, и деятельность женщины снискала одобрение многих ученых мужей. Она первая из европейцев описала некоторые виды муравьев и выявила их влияние на другие организмы. Ее вклад в естественные науки часто неподвластен времени. Классификация бабочек и мотыльков Мериан актуальна и сегодня.
В 1705 году Мария опубликовала книгу, которая впоследствии прославила ее и как художницу, и как энтомолога, и стала апогеем творческой и научной деятельности этой незаурядной женщины. Труд назывался «Metamorphosis Insectorum Surinamensium». («Метаморфозы насекомых Суринама»). Иллюстрации в этой работе художница раскрашивала вручную совместно со своими дочерьми. Все поражались мастерству и тщательности сложнейших узоров на крыльях бабочек и на диковинных морских раковинах, на иллюстрациях художницы. Книгу издали на латыни и голландском языке, а позже также на немецком и французском. После смерти Мериан труд несколько раз переиздавался, соответственно, в 1719, 1726 и 1730 годах. Результаты трудов Мериан значительно расширили эмпирические знания европейской энтомологии.
Старшая дочь Йоханна Хелена тоже стала художницей, и как уже говорилось, уехав с супругом в Суринам, до конца дней жила в этой голландской колонии. Она ненадолго возвращалась в Амстердам, когда у ее матери случился инсульт. Точная дата смерти Йоханны неизвестна, предположительно это произошло между 1723 и 1730 годами.
Младшая Доротея Мария, вернувшись из длительного путешествия с матерью в Голландию, вышла замуж за хирурга Филиппа Хендрикса (Philip Hendriks), имевшего практику в Амстердаме. Ее муж умер в 1711 году, а в 1715 году она снова вышла замуж за швейцарского художника Георга Гзелля (Georg Gsell).
Мария Сибилла Мериан и ее наследие
Примерно через двадцать лет после смерти Мериан шведский ботаник Карл Линней опубликовал свою знаменитую «Систему природы» (1735 г.), в которой представил единую систему классификации растений, животных и минералов. В этом труде ученый ссылался на работы Марии Сибиллы Мериан.
Питер Тейлер ван дер Хюлст, уроженец города Харлем, богатейший торговец тканями и шелком, банкир, филантроп, также являлся почитателем таланта художницы и высоко ценил ее научные работы. Он оставил огромное состояние, часть из которого пошла на создание первого музея в Нидерландах в его родном городе. Музей был назван в его честь, Музеем Тейлера. Этот музей и по сей день является Пантеоном науки и искусства, что как нельзя лучше перекликается с деятельностью Марии Сибиллы. Все стены садового чайного домика Питера Тейлера украшали акварели выдающейся художницы и энтомолога.
В 1717 году, в год смерти Мериан, ее младшая дочь Доротея Мария Графф продала все гравюры и тексты «Цветочных книг», «Чудесные превращения гусениц» и «Суринамской книги» издателю Йоханнесу Остервейку (Johannes Oosterwijk), который их переиздал. Более тридцати акварелей художницы были приобретены Академией наук в Петербурге. Наследие Йоханны Елены в конечном итоге оказалось в Британском музее и Королевской библиотеке Виндзорского замка. В период 1675 и 1771 годов вышло девятнадцать переизданий произведений Мериан. В восемнадцатом веке фарфор Сhine de Commande (Chine de Commande — собирательное название китайского фарфора, производившегося для европейского рынка) изготавливался с изображениями работ Мериан.
Будучи в Амстердаме со своим вторым визитом, царь Петр Первый помимо трудов других ученых закупил публикации Марии Сибиллы. Не застав в живых автора, он долгое время беседовал с ее младшей дочерью и зятем, а затем пригласил их в Санкт-Петербург. Доротея Мария вместе с мужем Георгом воспользовались приглашением русского императора. Супруг стал служить придворным художником, а Доротею назначили куратором коллекциии произведений искусств естествознания (Кунсткамеры), а с 1726 года она стала преподавателем в Петербургской Академии наук. Скончалась художница в Санкт Петербурге в мае 1743 года.
Искусствоведы, художники, ботаники и биологи ХХ и ХХI веков в один голос заявляют, что работы этой выдающейся художницы и биолога сегодня вызывают ничуть не меньше восхищения, чем в далеком XVII столетии. Мария Сибилла Мериан изобрела своего рода бесценную и самобытную форму публикаций, в которой уникальные научные сведения тесно переплетены с талантливо проиллюстрированными изображениями членистоногих, рептилий, растений. В конечном итоге Мериан поэтапно зафиксировала метаморфозу примерно 186 видов европейских насекомых в рисунках и текстах.
Во второй половине ХХ века творчество Мериан пережило переоценку. Начались биографические исследования ее жизни и творчества, и к настоящему времени опубликовано не менее десяти романов об этой женщине. В знак признательности за научную и художественную деятельность Марии Сибиллы ее именем названы: несколько видов бабочек, мотылек, богомол, паук, тарантул, жук, жаба, змея, птица, ящерица и два сорта цветов. Жизни и творчеству этой удивительной женщины были также посвящены выставки: в 1967 году в Нюрнберге по случаю 250-летия со дня ее смерти, и в 1997/1998 годах во Франкфурте и Харлеме к 350-летию со дня ее рождения. С 23 февраля по 18 мая 2008 года в Доме-музее Рембрандта в Амстердаме проходила выставка об этой замечательной ученой, художнице и предпринимательнице.
Различные произведения художницы переиздавались в виде факсимиле. В 1987 году в Германии вышла почтовая марка с портретом Мериан из серии «Женщины немецкой истории». Этот же портрет также украшал банкноту в пятьсот марок, выпущенную в 1992 году Национальным банком Германии. На оборотной стороне банкноты красовалась бабочка кисти художницы. В честь этой выдающейся женщины даже назван поезд ICE. Немецкое исследовательское судно носит имя «Мария С. Мериан». Имя Мериан также упоминается на фасаде королевского зоопарка ARTIS в Амстердаме.
